Дорогами судьбы - Страница 50

И что самое главное, — она знала, что в отношении нее Люку все было ясно: он нуждался в женщине и удовлетворить его потребность смогла бы любая.

Шарлотта уже была готова ответить Люку, когда услышала голос Люсинды, а затем Маркуса, которые разговаривали шепотом.

Люк обнял ее и повел к краю обоза.

— Не стоит вмешиваться, — прошептал он. — Насколько мы знаем, с ребенком все в порядке.

Шарлотта подняла на него взгляд и ничего не сказала. Она никогда не слышала от него слова «мы», которое касалось бы и ее тоже, и она никогда бы не подумала, что он может испытывать какие бы то ни было чувства к чужому ребенку.

— Я не привыкла к тому, что мужчина может беспокоиться о чужом ребенке, — тихо сказала она.

Люк молча ввел ее в плотный слой темноты, лежавшей за пределами кольца фургонов.

— Когда теряешь ребенка, — голос Люка стал резким от нахлынувших чувств, — кажется, что нормально жить ты уже не сможешь. — Он остановился и повернулся к Шарлотте. — Но жизнь продолжается. И твое сердце закрывается, потому что боли слишком много. А потом ты видишь кого-то или слышишь кого-то очень похожего на малыша, которого ты потерял. — Он глубоко вздохнул. — Мальчик твоей Люсинды — копия моего Джона, — мягко закончил он.

Шарлотта не знала, что сказать.

— Должно быть, это очень тяжело, — наконец произнесла она, стараясь его успокоить.

Сначала Люк ничего не ответил, а затем холодным твердым голосом произнес:

— Что сделано, то сделано.

Он пошел вперед, и Шарлотта последовала за ним, желая услышать больше.

— Это одна из причин, почему я решил заниматься заготовкой леса на западе. Никаких обязательств, никаких чувств. Только я, Джордж и акры леса.

Его слова обожгли ее сердце болью. Не оттого, что она хотела планировать свое будущее вместе с Люком, — это было не так. Но услышать от него вот так прямо, что в его будущей жизни ей нет места…

— Ты очень тихая сегодня ночью, — мягко сказал он, останавливаясь у островка низкорослых деревьев, чтобы в лунном свете повернуться к ней лицом.

Шарлотте не хотелось разговаривать. Ей не хотелось снова услышать горькие слова о том, что скоро им предстоит расстаться.

— Поговори со мной, — нежно обнимая ее, сказал он. — Помнишь, о чем мы говорили? Мужчина и женщина должны разговаривать. Обо всем, о чем думают.

— Ты подслушал, как мы говорили об этом с Люсиндой, — сказала Шарлотта.

— С Люсиндой? — спросил Люк. Он выглядел сбитым с толку.

— «Все и обо всем», — ответила Шарлотта. — Эти слова мы всегда говорили с Люси — это наше обещание не держать друг от друга секретов.

Он кивал, всем своим телом прижимаясь к ней, глаза его горели страстью.

— Я с самого начала говорил тебе об этом, Шарлотта. Я чувствую тебя. Я хочу знать о тебе все, но каким-то глубоким, природным чутьем я уже тебя знаю. — Он обнял ее, и его теплые сильные руки двинулись вниз, к ее бедрам. — Мы необходимы друг другу, — прошептал он.

— Прошлой ночью ты сказал, что тебе была нужна женщина… — начала Шарлотта.

— Мне нужна ты, — голос его стал хриплым. — Я только начал показывать тебе, на что это похоже, когда человеку хорошо, — прошептал он, перед тем как накрыть ее губы своими.

Шарлотта пыталась бороться со своим телом, пыталась убедить себя, что тепло, разливавшееся у нее между ног, не было ее собственным, что это не ее сердце колотилось в груди, что ее соски не горели огнем.

Она отстранилась от него и покачала головой, заставляя себя произнести слова, смысл которых еще не вполне осознавала.

— Люк, я не хочу быть твоей любовницей, — сказала она. Его взгляд был затуманен страстью.

— Тогда мы можем остановиться в любой момент, — прошептал он. Легким, но точным движением он засунул одну руку ей под блузку, в то же время расстегивая ее второй рукой. Каждое прикосновение было новым и по-своему необычным, изысканным и дарящим наслаждение. Накрывая ее груди своими руками, лаская пальцами ее соски, он ни на мгновение не отводил глаз от ее лица. Он дразнил ее, зная, что она сейчас ощущает, понимая, какое желание сейчас бушует в ее самом секретном, самом интимном месте. — Если ты захочешь, — сказал он, расстегивая ее юбку и давая ей соскользнуть на землю, — я смогу остановиться, Шарлотта. В любой момент.

Люк подхватил ее на руки, увлекая вверх на небольшую опушку. Осторожно удерживая ее, полуобнаженную, на своих руках, он снял свою рубашку и расстелил ее на земле. Когда он укладывал ее на эту рубашку, Шарлотта не могла поверить, что лежит здесь, почти голая, в лунном свете. Глаза Люка были голодными и полными страсти, когда он разглядывал ее тело. Потом он быстрым движением стянул с нее панталоны.

— Не забудь, что я тебе сказал, — шепнул он. От прикосновения его ладони у нее ниже пупка разливался горячий огонь. Его рука описывала круги вокруг её поросшего курчавыми волосками холма, и от этих медленных, настойчивых движений ее лоно становилось все более влажным. — Я могу остановиться. В любой момент. — Он потянулся губами к ее шее, оставляя на ней цепочку горячих, влажных поцелуев. Кончик его языка дразняще кружил по ее груди, танцевал вокруг каждого соска, тогда как его рука между ее ногами творила свое собственное секретное волшебное действо с ее плотью, истекающей бархатной жидкостью.

Шарлотта знала, что никогда бы не смогла и никогда бы не попросила Люка остановиться. Она сейчас находилась в глубоком забытьи, которое не имеет ничего общего ни с логикой, ни с рассудком. Она была его женщиной, принадлежала ему всем своим сердцем, телом и душой. Ее сознание, — говорить она просто не могла, — тихонько шептало «нет», но что толку?