Дорогами судьбы - Страница 27

— Я бы так не сказал, — ответил он. — Нет, честно говоря, судя по тому, что я знаю о Шарлотте Далтон, она не похожа ни на кого.

— Ты ведешь себя так, будто ты первая женщина, которая носит под сердцем ребенка, — раздраженно сказал Маркус. В вечерней тишине его голос был слышен далеко за пределами их палатки.

— Я никогда не говорила этого и никогда так не думала, — ответила Люсинда. — Все, что я сказала, Маркус, это то, что я боюсь рожать.

— А все, что я сказал, — что тебе нужно учиться держать себя в руках. Лукреция Клейтон родила восьмерых, и ждет девятого в ближайшие дни. Ты думаешь, она забилась в свою палатку и плачется в жилетку своему мужу?

Шарлотте пришлось уйти. Ее сердце неистово билось. Действительно, она выбрала себе в мужья не того мужчину, но, по крайней мере, Фрэнсис был добрым, даже милым, тоща как Маркус был таким же жестоким, как ее отец.

Ослепленная яростью, Шарлотта отправилась к быкам Блиссов, чтобы посмотреть, как себя чувствует Тип. Уже издалека она увидела, что ему лучше — он встал и пытался вытолкнуть палку изо рта.

— Молодец, Тип, — сказала она ласково. — Теперь ее можно выбросить.

Полог палатки Альмы и Зика шевельнулся.

— С ним все в порядке? — спросила Альма.

Шарлотта улыбнулась. В темноте она заметила, что Альма уже переоделась ко сну. Они с Зиком обычно ложились спать раньше всех.

— Возвращайтесь в свою уютную палатку и прижмитесь к своему мужу, Альма, — крикнула она. — А я позабочусь о Типе.

Шарлотта развязала веревку с одной стороны, и палка почти выпала изо рта Типа, но она ее поймала.

— Спокойно мальчик. Еще с одной стороны, — прошептала она.

Она как раз развязывала веревку с другой стороны, когда чьи-то руки пришли ей на помощь, вовремя поддержав свободный конец палочки.

Шарлотта точно знала, чьи это руки. Загорелые, сильные, шершавые руки, о которых она мечтала, в которых слишком сильно нуждалась. Она представляла, как они касаются ее шеи, плеч, груди, и это так сильно возбуждало и согревало ее, что невозможно было заставить себя думать о чем-либо другом, кроме родившейся в глубине ее женского существа потребности снова и снова ощущать их прикосновение. Она представляла себе, как эти руки ласкают ее самые интимные местечки, и уже при одной только мысли об этом ее тело загоралось страстью.

— Нехорошо подкрадываться вот так, бесшумно, — сказала она, не глядя на мистера Эшкрофта.

— Иногда это необходимо, — ответил он. — Этому я научился у моих друзей-индейцев во время своей последней поездки.

Тип почему-то покачал головой и, не оглядываясь, заковылял прочь.

Шарлотта улыбнулась и бросила взгляд на мистера Эшкрофта.

— Думаю, Тип хотел сказать «спасибо», — сказала она. — Но он выглядит лучше, правда?

Мистер Эшкрофт засмеялся.

— Намного лучше, чем если бы за его лечение взялся я.

Шарлотте до смерти хотелось расспросить мистера Эшкрофта о Западе, чтобы узнать, наконец, был ли он воплощением ее мечты о свободной жизни, как о нем рассказывали люди. Если на западных землях так хорошо, что заставило Люка Эшкрофта снова вернуться на восток?

Они вместе вслед за Типом шагнули в ночь. Люк заговорил первым.

— Вы выходите из палатки вечером, это опасно, — сказал он. — Вам следовало бы спать, вместо того чтобы беспокоиться о быке.

— Тогда я могу то же самое сказать и о вас, — сказала Шарлотта, — хотя я сомневаюсь, что вы беспокоились о несчастном старом Типе.

Мистер Эшкрофт слегка улыбнулся.

— Я пообещал Зику, что буду присматривать за ним.

Шарлотта вздохнула. Странно, но когда она была рядом с мистером Эшкрофтом, ей всегда хотелось говорить о том, что она чувствовала.

— Мне пришлось уйти, чтобы не слышать глупых слов моего глупого зятя, — сказала она. — Еще немного, и я сказала бы ему то, что огорчило бы мою сестру.

Мистер Эшкрофт нахмурил брови.

— О чем вы?

— Ах, вы бы смогли понять, почему Люсинда боится рожать ребенка, если бы знали ее так, как я, мистер Эшкрофт!

— Люк, — сказал он. Шарлотта сделала глубокий вдох.

— Люк, — послушно повторила она, чувствуя, будто выплывает на глубокое место и дно резко уходит из-под ног. — Люсинда всегда была трусишкой, частично оттого, что наш отец был очень грубым, очень жестоким человеком. И Маркус так же не способен поддержать ее в трудную минуту. Это напоминает мне тот день, когда моя мама рожала нашу самую младшую сестру, Андриетту. Новорожденная была красива, как ангел, но умерла совсем крошкой, двух дней от роду. Мама потеряла голову от горя, и папе пришлось отнимать у нее ребенка, чтобы похоронить его. И ни разу он не сказал ей ни слова утешения. Ни разу.

Как будто темное облако окутало сердце мистера Эшкрофта — так туча закрывает луну.

— Возможно, он по-своему скорбел о смерти вашей маленькой сестры, — сказал он тихо.

Шарлотта пожала плечами.

— Возможно. Но маме и даже мне, я думаю, хотелось видеть, что он огорчился сильнее, чем обычно, когда в птичнике умирает цыпленок. Или хотя бы так же сильно… И это одна из причин, почему я никогда не выйду снова замуж.

— Почему ты не хочешь замуж? — спросил он, внезапно переходя на «ты». — Потому что Люсинда вышла замуж за дурака, а твой отец был жестоким человеком? Ты действительно считаешь, что все мужчины такие?

— Я помню, мама говорила мне, что папа был таким очаровательным, когда она впервые встретила его, мистер Эш… Люк. А Маркус… Я собственными глазами видела, каким обходительным он был с моей сестрой — шутил с ней, делал ей комплименты. И Фрэнсис действительно был милым, но… — Ее голос оборвался. Душа Шарлотты разрывалась от чувства вины и… желания.