Дорогами судьбы - Страница 91

Некоторые из тех, о ком я тебе писала, — худшие из встреченных мною людей… В общем, я слышала, что последние из семьи Смитерсов — Павиния и Молли — погибли где-то в горах Сьерра-Невада, Господь простит мне, если я скажу, что ни капли не расстроилась, когда узнала эту новость.

В тот самый день, когда мы услыхали про Смитерсов, мы праздновали свадьбу моей подруги Бидди Ли и Джонни Вашингтона. Гостям предложили чудесное угощение из тушеной медвежатины с яблоками и капустой, а также виноградный пирог и лепешки на десерт.

Говорят, что война с Мексикой скоро закончится, и тогда, я надеюсь, мы станем частью Америки. Я никогда не думала, что в этой процветающей маленькой колонии живет столько американцев. Здесь есть масса семей, в которых мужчины раньше охотились на пушного зверя, а теперь стали плотниками. Здесь встречаются даже мыловары и торговцы вином. Многие женились на мексиканских женщинах. Как мне кажется, люди здесь очень дружелюбные».

Шарлотта замерла в нерешительности. Потом ее перо снова коснулось бумаги.

«Я очень этому рада, потому что мы с Люси решили в свое время отправиться в Орегон, и я думала, что пожалею о своем решении променять его на Калифорнию. Но здесь так красиво, земли такие плодородные, и повсюду растет виноград. Я уверена, что Люси здесь бы непременно понравилось.

Альма счастлива в своем маленьком брезентовом домике, а наши участки расположены по соседству. Она ужасно скучает по Зику. Мы решили вместе выращивать овощи и фрукты, и с нетерпением ждем того дня, когда мы все переберемся в наши собственные дома».

Следующие строчки Шарлотта писала, глотая слезы.

«Мама, я чувствую, что Джейкоб жив, чувствую искренне и всем своим сердцем. Я не знаю, почему я в этом уверена, но это именно так. Я никогда бы не стала первым делом сообщать тебе дурные новости. Мне бы хотелось сказать тебе что-нибудь обнадеживающее, но пока у меня есть только вера. Каждый день я расспрашиваю всех и каждого, кого только могу спросить».

Шарлотта закусила губу, натягивая на плечи шаль, и начала писать снова. Но тут заплакала Лили, и Шарлотта взяла свою малышку на руки.

— О, дорогая, — сказала она, целуя ее в губы и убирая со лба прядь светло-каштановых волосиков. — Как мне объяснить твоей бабушке, откуда ты взялась?

Лили тоже смотрела на нее, моргая небесно-голубыми глазками, которые так напоминали глаза Люка. Шарлотта никогда не могла себе представить, что маленькая девочка может быть так похожа на своего отца — самого мужественного из всех мужчин, которых она встречала в жизни, и при этом все же быть красивой. Но Лили-Роуз Колльер была самым красивым ребенком, которого Шарлотте доводилось видеть.

Сегодня малышке исполнилось два месяца. Было самое время рассказать бабушке о ее существовании, и Шарлотта понимала это. Рассказать о существовании ребенка, который был рожден вне брака, но явился плодом горячей любви, пусть даже только со стороны одной Шарлотты.

Шарлотта подняла свою блузку и дала Лили грудь. Через мгновение Лили начала сосать молоко, а Шарлотта закрыла глаза, испытывая слишком много приятных ощущений и эмоций. Как глупо было с ее стороны надеяться, что воспоминания о Люке не будут занимать все ее ночи и дни, не будут преследовать ее в ее мечтах и планах, надеждах и сожалениях? Как она могла думать, что забыть обо всем будет просто?

Разумеется, она не променяла бы свою Лили ни на что на свете. Но теперь любые отношения стали значить для нее еще больше. Если бы она знала, что будет ощущать, став матерью, ша бы сделала что-то — хоть и не знала, что именно, — чтобы вставить Люка измениться. Она стала бы более отважной и говорила бы ему все, несмотря на то, что слова ее могли бы причинить ему боль. Была бы более честной по отношению и к себе, и к Люку. Она смогла бы рискнуть попросить Люка сказать или сделать то, о чем она не осмелилась бы просить раньше. «Нет, ты бы все равно этого не сделала», — противоречил ей внутренний голос.

Шарлотта опустила глаза и посмотрела на Лили, которая аккуратно и в то же время жадно сосала грудь. Ее маленькие губки продолжали двигаться, но глаза уже начали слипаться.

«Я сделала бы для тебя все что угодно, — подумала она. — Но тогда я не знала, насколько это будет важно».

Мысли о том, что Люсинда, должно быть, испытывала те же самые чувства по отношению к Джейкобу, заставляли ее сердце разрываться от тоски. Теперь Шарлотта понимала, что значит любить всем сердцем и быть готовой ради своего малыша сделать все на свете. Именно такое чувство испытывала Люсинда к Джейкобу. И она просила Шарлотту позаботиться о нем.

А Шарлотта сейчас даже не знала, где находится ее племянник. Ни один из десятков людей, которых она расспрашивала, никогда не слышал о Маркусе, Пенни и маленьком Джейкобе.

— Тук-тук, — прозвучал чей-то голос из-за дверей брезентового домика Шарлотты.

— Входите, — отозвалась Шарлотта, гладя Лили по головке, чтобы успокоить ее — девочка проснулась, испугавшись резкого звука.

Кутаясь в шаль, в дверном проеме появилась Альма. Ее живые синие глаза сияли от возбуждения.

— Я нашла место, где можно взять виноградную лозу, о которой я тебе говорила, ну, ту, что дает виноград, который мы ели на Рождество, — сказала она. Когда она перевела взгляд на сонную Лили, головка которой покоилась на груди у Шарлотты, ее голос стал тише. — Какой очаровательный ребенок! — тихонько сказала она. — Не проходит ни дня, чтобы я не благодарила Всевышнего за то, что он сохранил ее внутри тебя целой и невредимой во время нашего долгого путешествия. Иначе эта бедная крошка никогда бы не выжила в Большом Бассейне или горах Сьерра-Невады.