Но она не могла сказать ни слова.
Вдруг мистер Эшкрофт убрал руку. Он вынул из кармана платок, потом взял коричневый стеклянный кувшин из деревянного ящика на полу. Потом опустил ткань в воду и, когда фургон накренился вперед, протер рану нежным, но уверенным движением.
— Думаю, с вашей ногой все будет в порядке, — мягко сказал он, откладывая платок в сторону. — Ваше сердце — вот что меня по-настоящему волнует, Шарлотта.
Шарлотта старалась не обращать внимания на ощущения, которые рождал в ней даже звук своего имени, услышанный из уст мистера Эшкрофта. Она была потрясена чувствами, которые испытывала к этому почти незнакомому человеку.
Что с ней происходило? Куда подевались моральные устои, которые так заботливо закладывала в ее душу мама?
Шарлотта отвернулась, и чувство стыда завладело всем ее существом.
— Когда же вы поймете, что это была не ваша ошибка? — спросил он.
В смущении она покачала головой. Ее мысли путались, тело все еще хранило тепло от его прикосновения.
— Это вы украли деньги у Сэма Чарльтона? — мягко спросил мистер Эшкрофт.
Шарлотта снова покачала головой.
— Вы голосовали за повешение? Вы входили в ту группу людей, кроме Маркуса, которые договорились, что повешение — справедливое и верное решение в таком деле?
— Конечно, нет, — спокойно сказала Шарлотта.
— Вы были неверны мужу?
Эти слова мистера Эшкрофта шокировали Шарлотту. Она должна была выразить протест, искренне возмутиться, услышав такие слова. Но где-то глубоко в ее сердце она знала, что для него важно получить ответы на свои вопросы.
— Шарлотта, — сказал он, и его голос был полон ласки, — ответьте мне.
Она сделала глубокий вдох, но не могла смотреть на этого мужчину, о котором думала слишком много с момента их первой встречи.
— Вы когда-нибудь были неверны мужу? — снова спросил он.
Она хотела что-то сказать — хотя и не знала, что именно, — когда он положил руку на ее ногу, прямо под коленом. Так к ней не прикасался еще ни один мужчина. Если бы кто-то другой позволил себе коснуться ее кожи вот так, Шарлотта была вполне уверена, что закричала бы.
Но это был Люк Эшкрофт.
И единственное о чем она думала, когда смотрела вниз на его сильную, загорелую руку, так это о том, что не должна чувствовать, как тепло от его прикосновения поднимается вверх по ее ноге, и о том, что она должна что-то сказать — какую угодно глупость, только бы не молчать! Еще Шарлотта думала о том, что должна отодвинуться.
Но это был Люк Эшкрофт.
Она сглотнула, ее сердце быстро-быстро стучало в груди.
— Я наблюдал за вами неделями, — сказал он после долгой паузы. — Я наблюдал за вами и за вашим мужем, пока он был жив. И ни разу я не видел, чтобы Фрэнсис Далтон смотрел на вас так, как муж смотрит на любимую жену. Или прикасался бы к вам так, как прикасается муж.
Шарлотта снова сглотнула. Слезы жгли ее глаза, хотя она и понимала, что ей ни в коем случае нельзя давать Люку Эшкрофту понять, что его слова как-то задевают ее.
— Я и не знала, что была объектом такого захватывающего научного эксперимента, — мягко сказала она. Ее голос был глухим, резким, слабым, и она хотела, чтобы он убрал руку с ее ноги, потому что это мешало ей собраться с мыслями.
— Я очарован вами, Шарлотта. Вы — замечательная женщина.
— Я любила Фрэнсиса, — тихо сказала она и повторила, закрывая лицо руками. — Я действительно его любила!
— Но его больше нет. Это не ваша вина, и вы не сделали ничего плохого, — сказал мистер Эшкрофт, отводя ее руки от лица. Он держал ее руки в своих и смотрел в ее глаза. — Вы не сделали ничего плохого, Шарлотта, — повторил он.
— Нет, сделала, — сказала она, и эти слова вырвались раньше, чем она успела подумать. По какой-то причине она всегда вынуждена была говорить Люку Эшкрофту правду — произносить слова, которые не хотела говорить даже в самой глубине своего сердца.
— Расскажите мне, — сказал он.
Она отрицательно покачала головой.
— Я не могу, — прошептала она. Он взял в свои ладони ее лицо.
— Посмотрите на меня, — тихо попросил он. — Расскажите мне.
Она думала, что все дело было в его глазах, которые обещали, что она будет в безопасности, если скажет правду.
— Теперь расскажите мне, — прошептал он. Она чувствовала тепло его рук на своих щеках.
— Я была ему неверна в своем сердце, — Шарлотта услышала саму себя словно со стороны. — Потому что я много думала о вас.
Такого выражения, какое было теперь в глазах у мистера Эшкрофта, она никогда раньше не видела, — удивление, удовольствие, глубинное желание. Она не смогла бы сказать, как долго смотрел мистер Эшкрофт в ее глаза — три секунды или три минуты. А потом, все еще держа руки у ее щек, он приблизил к себе ее губы.
Шарлотта застонала. Никогда в жизни с ее губ не слетало подобных звуков. Но надо признаться, она впервые оказалась рядом с мужчиной, который вызывал у нее такие чувства. В мире существовали только запах Люка Эшкрофта, тепло его губ у ее рта, горячее желание, которым, казалось, пылала каждая клеточка его тела, — все это было так прекрасно, ужасно и незнакомо! Ей показалось, что она тает, когда он губами приоткрыл ее губы и его язык проник к ней в рот.
Она услышала стон Люка Эшкрофта, и силы оставили ее. Она никогда не подозревала, что может испытывать такого рода потребности, такие желания, такое удовольствие, к которому примешивалась… боль. Как может это происходить так естественно? Всего несколько слов, и…
Но потом она приказала себе остановиться. Что она натворила? Что он натворил?